Курганское областное отделение КПРФ

26.05.2008 М.ШОЛОХОВ: РУССКИЙ ГЕНИЙ

Путеводитель по творчеству русского гения
("Правда", 23-26 мая 2008, №54)

Шолохова читают, высоко ценят и любят миллионы людей в России и во всем мире. Но особая любовь к нему, конечно, на Дону. Здесь под крылом живого классика мировой литературы взросла в свое время целая плеяда талантливых его соратников, продолживших (каждый по-своему!) дело великого земляка. И среди первых в их ряду — Анатолий Вениаминович Калинин, ставший также одним из интереснейших исследователей жизни и творчества М.А. Шолохова. Его работе в этом направлении посвящены заметки публициста, который в свою очередь достойно представляет нынешних литераторов Дона.

МОЯ ПАМЯТЬ еще сохраняет атмосферу того времени, когда в самом воздухе, которым мы тогда дышали, чаще всех прочих вопросов среди знакомых людей выделялся один:

— Вы уже читали “Тихий Дон” Михаила Шолохова? Нет? Ну как же так! Очень стоящая книга. Во-первых, исторически убедительное повествование. А потом — язык-то, язык каков!

Несколько позднее — опять разговоры:

— А вы уже видели фильм по роману Шолохова “Тихий Дон”? Жаль, жаль. Очень удачное достижение нашего кинематографа...

Шолохов тогда уже состоялся как великий художник — летописец великого времени. А необыкновенная глубина гениального слова требует столь же глубокого исследования и толкования. Поистине замечательно, что взялся за это земляк Михаила Александровича — известный к тому времени военный журналист, писатель, поэт и государственный деятель Анатолий Калинин.

Своим чистым и правдивым голосом, как наследник казачьих предков, однажды задал он нам в очередном очерке вопрос по поводу “Тихого Дона”: “...Но видел ли кто-нибудь, как на стремнине Дона, среди изрытых ярами берегов, воронками кружат воду неиссякаемые глубинные ключи?” И все мы — и читатели, и критики — просто обязаны были ответить: кто видел, что видел, да и видел ли. А он, Калинин, между тем, продолжает: “...Так и в шолоховском произведении под величественно спокойным названием ни на минуту не прекращается движение. Еще накануне революционных событий, перевернувших весь патриархальный уклад устоявшейся казачьей жизни, видим мы, как первые трещины проходят по ровной поверхности будто бы тихого Дона — быть на Дону ледоходу. Скоро сдвинуться и ему и уже не остановиться до той самой поры, пока не захлестнет казачью землю, на которой живут герои Шолохова, вешним разливом коллективизации...”

Большинству читателей было ясно, что Шолохов создал самую правдивую книгу об исторической драме на изломе веков. Но Анатолий Вениаминович Калинин почувствовал: в чем-то им, читателям, нужна и квалифицированная помощь, дабы полнее постигнуть всю мощь и всё многослойное неисчерпаемое богатство, содержащееся в “Тихом Доне”. Наверное, когда брался за это, даже не подозревал в себе еще одного священного дара — дара исследователя. Двигала им любовь к Шолохову и к своему народу!

Выросший на Дону в учительской семье, в казачьем быте, влюбленный в свое Отечество и русский народ, он как военный корреспондент прошел во время Великой Отечественной под боевым знаменем 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса от Терека до австрийских Альп и вернулся с добытой Победой на берега родной Донщины, чтобы продолжить здесь свое дело — служение народу и Отечеству литературным талантом. И вот теперь, наряду с рассказами, повестями и романами, которые сделают его знаменитым, Калинин начал создавать свой арсенал по изучению жизни и творчества Михаила Александровича Шолохова.

Нет, он не претендовал на пальму первенства в этом сложном процессе. Он делал эту свою работу, не оглядываясь на всяческих литературных “мэтров”. Подвигнутый на нее горячим и влюбленным сердцем, от очерка к очерку шел собственным путем. И когда шестнадцать блистательных очерков были уже исполнены, тут-то и высветилась мысль, словно подсказанная свыше: это должна быть книга о жизни и творчестве М.А. Шолохова!

Пусть это будет, решает Анатолий Калинин,

“Время “Тихого Дона”.

ТАЛАНТЛИВЫЙ писатель и исследователь приглашает нас в творческую лабораторию самого Шолохова. То он показывает нам рабочий процесс и внутреннее состояние великого художника, когда тот накапливает свою рабочую палитру (в очерке “Вёшенское лето”), то доносит до нашего слуха уже зримый голос поколения (очерк “В шафранном разливе песков”), ищущего пути к действительному, а не призрачному счастью. Это уже голос и язык “Тихого Дона”, голос и язык народа, “только что вернувшегося с полей сражений к мирному труду. И вдруг с поразительной отчётливостью увидели, узнали самих себя, свою жизнь и борьбу. И всё это с такой силой напоминания, с какою могли сравниться лишь напоминающие им об этом рубцы от ран, полученных на полях сражений...”

А в следующем своем очерке — “Мера вины и мера расплаты” Анатолию Калинину удается сжато, но словно под микроскопом рассмотреть и нам показать саму суть такого загадочного явления в литературе, как и в самой жизни, имя которому — Григорий Мелехов. И вот что увидел А. Калинин, всматриваясь в “окуляр своего микроскопа”, а по сути — в свою собственную душу: “Неотразимо обаяние молодого Григория, всё сразу же привлекает в нем и переполняет радостью сближения с человеком, обладающим столь высоким даром любви к жизни и к людям, когда ум и сердце еще не делят их на хороших и плохих, на добрых и злых, а все они, без исключения, представляются добрыми и хорошими. Потому что юность щедро награждает их всех той добротой, которой полно ее сердце. И это ничуть не противоречит тому, что по всем задаткам натура, характер у Григория, как сразу можно догадаться, из бунтарских...”

И тут же исследователь, не отрываясь от кропотливой работы с “микроскопом”, но уже философски обобщенно констатирует: “Доверчивые, добрые люди чаще всего и бывают отзывчивыми на всякую несправедливость, на чужую боль и беду...”

А далее замечается, что “в характере Григория как раз и много черт, которые незаменимы в ратном походе: неподдельное бесстрашие, товарищество, презрение к опасностям и превратностям судьбы. Из этих черт, да еще из трудолюбия и складывается тот душевный дар, которым наделен Григорий,— его человечность...”

Я убежден: мы имеем право довериться наблюдениям и словам, которые нашел и записал для нас уникальный исследователь творчества Шолохова — Анатолий Калинин. И особенно при поиске в характере Григория той драгоценной россыпи самобытности, которая в сжатом виде и называется человечностью!

Да и не мог он, Калинин, не найти этих главных слов, чтобы объяснить “все зигзаги в поведении Григория Мелехова”. Ведь у Калинина была исключительная возможность как в повседневной жизни, так и ратном труде проверять и сравнивать наличие всего того, что он обнаружил в характере у Григория, с личностями современных ему донских казаков.

НЕТ, не случайно, что взяться за такой труд пришлось не кому-нибудь, а человеку очень близкому к Шолохову, задушевному другу по судьбе — Анатолию Калинину, к которому Михаил Александрович на протяжении всей их долгой дружбы сохранял своё сокровенное отношение, и оно передавалось от семьи к семье... Да и сам Калинин, как уже было отмечено, видел донских казаков в боях, добывая Победу. Видел их и в трудолюбии, как поселился вместе с ними у Дона. Видел... И многое прожито вместе с ними.

Когда же из грязного омута недругов и завистников обрушились на великого Шолохова потоки лжи и клеветы, над всем их извращенным вымыслом прозвучал возвышенный и чистый голос Калинина:

Соловья, поющего за Доном

С буйною отвагой на опушке,

Заглушить хотят надсадным звоном

Из болота дальнего лягушки.

Так и надрываются от страсти,

Чуть не разрываются на части.

Но скажите, разве можно гения

Заглушить пустопорожним пением?

Правда в конце концов — рано или поздно — берет верх над кривдой. Именно Анатолий Калинин выступил в роли одного из самых ярких первозащитников шолоховского творчества. Только меня иногда всё-таки тревожит вопрос: а станет ли молодой читатель, после всей той известной грязной возни вокруг Шолохова, влюбленно дочитывать несравненную его книгу до конца? Или он отложит ее в своей непросвещенности?

А это зависит уже не столько от славного имени автора “Тихого Дона”, сколько от атмосферы, создаваемой вокруг этого имени сегодня. Она, скажу прямо, складывается иногда не лучшим образом. Например, как пережить нам, читателям, то обстоятельство, что к славному юбилею писателя Анатолия Калинина — его 90-летию правительством Ростовской области выделяются деньги по усеченному и очень странному, зато “рыночному” принципу: “Издадим собрание таким, на сколько хватит денег”. И вот Собрание сочинений в шести томах “увидело свет”. Оно лежит у меня на столе, а я — не могу радоваться! И всё по той причине, что в Собрание сочинений не вошла особая книга всей жизни Калинина — “Время “Тихого Дона”. Очерки жизни и творчества М.А. Шолохова”.

Кому она помешала? Кто не захотел видеть эту книгу в руках нового поколения читателей? Или одурачивание, оболванивание молодого поколения вошло уже в обыкновение и будет с таким же успехом продолжаться? Или это “реванш тихой сапой”?

А между тем, и это главное моё, да и не только моё убеждение: эта книга в исполнении А.В. Калинина — глубочайшее аналитическое исследование художника, который и свои художественные произведения создавал по велению сердца, бившегося в одном ритме с сердцем великого согражданина. Это — замечательный путеводитель по многогранной деятельности русского гения ХХ века. Так дайте же его широкому читателю нынешней России!

Виктор ЧЕБОТНИКОВ.

Ростовская область.

--------------------------------------------------------------------------------

Его искусство помогает каждому стать более человечным
Штрихи к портрету великого писателя

Автор этих заметок, которые мы предлагаем нашим читателям, в разное время немало и очень интересно писал о М.А. Шолохове. А одна из его работ о “Тихом Доне”, опубликованная в журнале “Москва”, получила высочайшую оценку самого Михаила Александровича.

Михаил Петрович Шевченко — человек разносторонне талантливый. В поэзии он тонкий лирик и блестящий баснописец, в прозе — незаурядный новеллист и публицист, автор замечательных повестей и рассказов о Великой Отечественной войне. Известен и как создатель литературных портретов крупнейших писателей-современников, которые составили вышедшую недавно его новую книгу “Зов здравого смысла”. В этом сборнике, как и в ряде других, Шолохову принадлежит центральное место.

Шолохов — мужественный человек. Мужество — в двадцать лет замахнуться на эпопею, не отступиться и создать ее, несмотря ни на какие происки его собратьев по перу и всевозможных “друзей”.

Мужество — закончить “Тихий Дон” так, как он закончил.

Мужество — отношения со Сталиным. Во времена репрессий страдающие люди обращались за помощью к крупным деятелям науки, культуры, искусства. “Что мы можем сделать?! — разводили те руками. — Мы не в силах ничем помочь...” Так отвечали деятели и позже признавались в этом в своих мемуарах.

А Шолохов?.. Он пишет Сталину потрясающее письмо о беде начала 30-х годов: “Черные крылья голода распростерты над Тихим Доном...”

Шолохов добивается у Сталина помощи голодающим районам хлебородной Донщины и тем спасает от смерти тысячи людей.

Через Сталина Шолохов в середине 30-х вызволяет из ежовских застенков живыми руководителей Вёшенского района, которые тогда были ни за что ни про что арестованы.

В 1937-м расправа нависла и над Шолоховым. Было состряпано “дело”. Честные люди предупредили писателя об аресте. Он тайно и спешно едет из Вёшек в Москву, к Самому. Тот долго не принимает его. Встреча с Фадеевым... Шолохов не выдерживает и крепко выпивает. И вот тут-то — как специально, а может быть, именно специально! — Михаилу Александровичу сообщают, что его вызывает Сам. Что делать?.. Голову под кран. Приезжает в Кремль. Предстал перед Самим. Сталин сверлит его жгучими своими глазами, прохаживаясь по кабинету, спрашивает:

— Пьете, таварищ Шолохов?

— От такой жизни запьёшь, товарищ Сталин, — немедля ответил Михаил Александрович.

Не знаю, кто еще так отвечал Иосифу Виссарионовичу, под взглядом которого леденели спины даже у видавших виды маршалов...

Шолохов хлопотал за сына Анны Ахматовой — Льва Гумилёва.

Волнуют подробности дружбы Шолохова с Платоновым. В трудное для Платонова время, когда его после войны почти не печатали, Михаил Александрович нашел способ помочь другу...

* * *

О “Поднятой целине”.

Роман написан в поддержку коллективизации. Но это не роман-агитка. Шолохов не был бы Шолоховым, если б он делал всего лишь агитку. В картинах жизни крестьянства в период “великого перелома” он стремился — и это ему удалось! — оставаться максимально правдивым. Редакторы мешали этому стремлению, они кромсали рукопись безжалостно, с непреложным желанием видеть в романе все в прямолинейно-победном свете; с ощущением боязни за свои служебные кресла. Парадоксально, но первый цензор Шолохова — Сталин “отстоял” в романе всю линию деда Щукаря, сцену избиения Давыдова бабами и т.п.

И всё же, всё же... Есть сложные судьбы людей. Есть сложные судьбы книг. Судьба “Поднятой целины” — одна из них.

Первый вариант второй книги романа сгорел в 1942 году, когда немецкой бомбой был разгромлен дом писателя в Вёшенской. Завершать роман пришлось почти через тридцать лет после опубликования начала. Можно только посочувствовать писателю. Ушло время. Ушли молодые силы. Но Шолохов хочет добиться в романе о коллективизации той исторической глубины, которая делает бессмертным “Тихий Дон”. Верность жизненным обстоятельствам выручает во многом его как художника. Перечитайте сцены раскулачивания Титка, расправы Нагульнова с казаками, сцены раздумий Якова Лукича — это еще из первой книги. Они звучат сегодня по-новому. А всё сильное во второй книге — скажем, сцена умерщвления Яковом Лукичом своей матери, не-ожиданные повороты в рассуждениях деда Щукаря... Разве перед нами не встает трагическое Время? Разве не виден там автор “Тихого Дона”?..

* * *

В разговоре о Шолохове со своими товарищами, со случайными спутниками, с писателями, с учителями я давно заметил, что для многих из нас Шолохов — уже совсем, даже слишком свой. Настолько близкий, что это зачастую мешает нам постичь всю глубину его литературного подвига.

Подтверждение этих моих раздумий я нашел у француза Жана Катала — известного переводчика и публициста.

“Вы, русские,— пишет он,— крепко любите Шолохова, но всё же полностью не можете себе представить, кем он является для всего человечества... Нет такого народа, который не мог бы поучиться у другой нации. Что дает нам Шолохов? Он пробуждает скрытый и в наших душах огонь, приобщая к великой доброте, великому милосердию и великой человечности русского народа. Он принадлежит к числу тех писателей, чье искусство помогает каждому стать более человечным”.

Михаил ШЕВЧЕНКО.

26.05.2008 М.ШОЛОХОВ: РУССКИЙ ГЕНИЙ

Контактная информация